03. aprill 2016.
В кои веки три дня не мог взяться за эту тему. Ибо если писать о выдающемся событии, то приходится этому уровню соответствовать. А опыта в этом деле, оказывается, не так уж много…
Начать с того, что за годы после восстановления независимости Латвии у нас выступало уже достаточно много выдающихся оркестров. Даже два из трёх ведущих оркестра мира выступали – Берлинский во главе с сэром Саймоном Раттлом и амстердамский «Концертгебау» под управлением Мариса Янсонса. Осталось только дождаться ещё Венского филармонического и успокоиться, написав «Они здесь были».
В общем, в международном симфоническом смысле у нас чем дальше, тем чаще. И лучше. Достаточно сказать, что в мае-июне, во время «Рижского фестиваля» у нас выступят Лондонский филармонический под управлением сэра Антонио Паппано и достаточно известный в музыкальном мире Будапештский во главе с Иваном Фишером. Как говорится, процесс пошёл, и уже не вчера.
В общем, были концерты прекрасные, первосортные, вдохновляющие, выдающиеся, ну и просто великие. И был однажды концерт совершенно гениальный и это можно было категорически утверждать уже тогда. Это был «Концертгебау» под управлением Мариса Янсонса в 2005-м. Помнится, во время того концерта в Опере, приуроченного к визиту королевы Нидерландов (она была в ложе) журналистов вывели из зала сразу по окончании – по направлению к свесткому приёму, особым коридором (там служба безопасности трудилась вовсю). И во время этого пути был слышен «Полёт Валькирии» Вагнера в качестве биса и сотрудница прездентской канцклярии в этом полёте по коридору театра от души изрекла: «Господи, это какое-то иное измерение!».
Ну вот, и после этого Эстонский оркестр. Не считающийся статусным ни по каким ранжирам. Одно «но»: его возглавляет Неэме Ярви, вернувшийся на родину после 30 лет работы на Западе с лучшими оркестрами мира (всеми здесь перечисленными выше он как раз дирижировал). Всё равно: достаточно вроде рядовой концерт, каких у нас сейчас много – наверняка качественный. В рамках культурного обмена ведущими оркестрами стран Балтии. Ни президентов в зале, ни министров, как обычно.
Более того: в кои веки отсуствовали многие ведущие наши музыковеды, некоторые из которых потом, говорят, кусали себя локти, узнав после нынешнего концерта, что это было что-то невероятное, фантастическое, почти чудо. Бывает.
Всё обычно: выходит оркестр. Под аплодисменты. Затем – Неэме Ярви, старый, мощный зубр, которому в это году исполняется 79 лет. И в качестве «затравки» – десятиминутное творение, пожалуй, крупнейшего современного композитора мира Арво Пярта, который, уж извините, вдруг родился эстонцем и тот же Ярви во многом повторил его судьбу – стал известным, ещё будучи в СССР, затем эмигрировал ещё при советской власти, получил известность уже мировую и вернулся в родной маленький Таллинн.
Звучало раннее произведение Пярта – Cantus in memoriam Benjamin Britten, посвящение памяти великого английского композитора Бенджамина Бриттена. Удар колокола, его продолжительное звучание – и весь оркестр присоединяется к этому звуку, в почти медитативном минималистском повторении уносящий всех слушателей не в сторону печали и грусти, а в Вечность. Аплодисменты.
А затем Четвёртый фортепианный концерт Людвига ван Бетховена и это было чудо. Отличнейший солист Калле Рандалу и оркестр, который выдал такое качество, во время которого каждый понимал, что вот вам абсолютно идеальный концерт. Гениально может только Михаил Плетнёв. И замечательный бис от этого крупнейшего эстонского пианиста, исполнившего произведение эстонца Лепо Сумерага.
Пожалуй, одно из самых важных наблюдений: со стороны дирижёра здесь нет ни капли излишней эмоциональности. Или, как заметила пианистка и глава Фонда Германа Брауна Инна Давыдова – никакого циркового трюкачества, присущего многим, даже именитым дирижёрам.
Говорят, Неэме Ярви был в аварии, потому его даже движения как бы немного скованные. Но это мы видим его со спины. Вы когда-нибудь видели его глаза? Во всяком случае, видеозаписей и фотографий полно. Он, как и завещал Козьма Прутков, изначально «зрит в корень». Он невероятно проницательный. Он давно всё знает. Такому не доверять невозможно, музыканты это чувствуют. Он полководец, которому можно довериться безгранично.
Станиславский призывал режиссёров умереть в артистах. Ярви-режиссёр в этом музыкальном спектакле умер в своих музыкантах. И получившееся тут же, на сцене, воскрешение было чудесным. Глядя на этот концерт, Станиславский сказал бы «Верю!».
Долго искал слово, которое бы подчеркнуло суть исполнения эстонцами звучавших произведений. Нашёл. Основательность! А ещё – аккуратность и невероятный перфекционизм. Наверное, как раз то, что присуще несуетливым и при этом умным эстонцам.
И вот со всеми этими качествами во втором отделении звучала Первая симфония Сергея Рахманинова. Говорят, что многие её считают неудачной. А в исполнении эстонцев мы вдруг услышали шедевр молодого гения. Какие духовые! И в голове мелькает шальная мысль: «Да они же играют, как «Концертгебау»!».
Один эстонский коллега, музыкант по профессии, потом мне сказал, что «вообще-то ещё несколько лет назад этот оркестр играл безобразно». Но пришёл Неэме Ярви – дело сделано. Наверняка вся та основательность и погружение в тему у него от великого Евгения Мравинского, у которого учился в молодости. Неэме Ярви – как хирург, он следует принципу «не навреди». И результат лучше, чем ожидалось. Как правило, как факт, как аксиома.
«Сегодня я видел идеального дирижёра, и пусть меня извинят все те, кто считает, что они дирижёры. Неэме Ярви действительно Живая Легенда!», – сказал потом присутствовавший в зале первая скрипка нашего симфонического оркестра Сандис Штейнбергс.
Ну, и ещё: всё же в данном случае трудно не согласиться с дирижёром Владимиром Федосеевым, который, будучи пять лет назад в Риге, говорил мне в интервью, что тех дирижёров, которым меньше сорока лет, он дирижёрами не считает. И что это мода сегодня – ставить во главе пусть талантливых, но всё же молодых артистов. Дирижерство – занятие для мудрецов, которым подвластна истина, молодым это понять невозможно.
Так вот, при всём том, что опубликовано выше, в этом концерте была ещё одна составляющая, без которой бы всё было иначе. Трудно припомнить даже многоопытным слушателям, когда в зале было такое духовное единение музыкантов с залом. Быть может, потому что сразу все поняли, что вот тут, в трёх часах езды от нас, в братской стране, теперь есть оркестр потрясающего уровня.
Так что редкий случай – после симфонии звучал бис (обычно такое не бывает). Но публика требовала. Звучала музыка великого финна Яна Сибелиуса. Зал аплодировал потом стоя и не отпускал музыкантов. Неэме невозмутимо передал цветы даме-скрипачке, взял её под руку и, вежливо поклонившись, пошёл с ней за кулисы, а вслед послушно направился и оркестр. А аплодисменты звучали до конца, пока не исчез последний музыкант.